Калмыкиана: к 155-летию Элисты

Элиста, Элиста, Элиста – Я на слух смакую это слово…

(по страницам произведений писателей, побывавших в нашем городе в разные годы)

В этом году столица нашей республики Элиста отмечает свой 155-летний юбилей. Возможно, в масштабах всемирной истории полтора века – это не так много. Но для нашего города этого вполне достаточно, чтобы пережив множество событий, войн, разрушений, он смог возродиться, став еще краше. В истории основания города есть еще одна важная дата – 85 лет, как Элисте присвоен статус столицы Калмыкии.

Тому, кто любит литературу и свой город, всегда интересно узнать, как пересекаются литературные факты и жизнь города.

Судьба и история города отображены в Слове.

А история каждого города начинается с легенды, и Элиста – не исключение.

1865 год – год рождения Элисты. Раньше тут часто останавливались кочевавшие по Манычу калмыки, которые и назвали это место «элст» – песчаное, потому что весь северный склон долины покрывали пески. Здесь было много родников. В 60-х годах девятнадцатого века в село Приютное приехал с семьей бывший крепостной из Воронежской губернии Степан Кийков. В Приютном он познакомился и подружился с калмыком Бола. Почти одновременно у них родились сыновья – Иван и Хатне. Бола очень хвалил балку Элиста, где он устраивал летнюю стоянку, и посоветовал Кийкову поселиться там. Семья Кийковых первой начала строить из дерна землянку в балке Элиста. А уже через год рядом поставили жилища Калюжные, Репкины, Корниенко и другие.

Поэт Константин Эрендженов про это предание написал такие строки: ...Был переломлен пополам кусок ржаного каравая, /и кость подбросил вверх Бола, на счастье русскому гадая: / Твой путь к калмыкам верным был, Ты хлеб и радость здесь отыщешь. / У родника, где воду пил, поставь, Степан, свое жилище./…Степан с Болой как с братом брат, / стояли молча под звездою, / Не зная, что они стоят / над будущей Элистою.

Об Элисте написано множество стихов, воспоминаний. В разные годы в нашей столице побывали писатели, поэты, журналисты Советского Союза и России. Город покорял их своей неповторимой восточной экзотикой, гостеприимством. Они написали очерки и статьи, посвятили стихи. В их произведениях мы ощущаем и радостное изумление, и восторг, и трезвое восприятие трудного и победного пути, который прошел наш город в своей истории становления, в них много интересных деталей, передающих калмыцкий колорит. Это – яркое свидетельство очевидцев.

Интересны страницы произведений советских и российских писателей, в которых они отобразили свои впечатления от пребывания в нашем городе.

Вот как вспоминает об первых годах строительства города писатель Константин Ерымовский, работавший в 20-е – 30-е годы 20 века в Калмыкии репортером в газете:

«…» Элиста – в глубине степи. В шестидесятых годах XIX века здесь возникло русское село, которое славилось овцеводством, богатыми ярмарками с пригоном скота. Достопримечательностью села являлась дубовая роща у глубокой балки, наполнявшейся весной обильными талыми водами. Роща сохранилась как памятник первым степным лесоводам, доказавшим возможность разведения леса средь песков. Редкий оазис.

В районе Элисты была сосредоточена значительная часть населения Калмыкии. Тут же находилось основное богатство населения – более полумиллиона голов скота. Главные трудности тогда были связаны с транспортом: до ближайшей железнодорожной станции около ста километров, автомашин было мало. Чаще всего ездили на подводах, запряженных волами. Вот эта проблема и решалась, как самая неотложная…

«…» Создание первого степного города означало переход тысяч калмыцких семей на оседлый образ жизни. Одновременно осуществлялись меры по собиранию и объединению калмыцкого народа: в приволжскую степь переселялись калмыки уральские, оренбургские, терские, донские...

Происходило «кочевье», невиданное даже в истории кочевой Калмыкии: в степную столицу переезжали сотни людей, учреждения, склады... Правда, города Элисты еще не было на карте, и вообще его не было, но стройка началась, люди ехали и верили: город будет!...( Ерымовский К. Между Волгой и Манычем. Путешествие в Калмыкию)

В кратчайшее время были построены жилые дома, здания автогаража, амбулатории, педагогического техникума.

Вскоре после того, как Элиста официально стала столицей степного края в городе побывал писатель и публицист Михаил Кольцов.

«…» До Элисты надо ехать тоже долго, тоже без всяких картин природы по сторонам. И столь же неожиданно возникает она на бугре – маленький вулкан в степи, вулкан человеческой воли, людей… Сначала это вызывает легкое разочарование – пыльные склоны бугров и строительная возня между ними. Не исполинская возня, как на Днепрострое или хотя бы на Балахне, а маленькая, скромная, – над небольшими штабелями досок и кирпичиков. Справа – одноэтажное сооружение с замкнутым «покоем», с крепкими воротами и часовыми, похожее на колониальные фактории из романов Майн Рида. Слева, через овраг – новомодная большая постройка, кокетливо разделанная в левом конструктивном стиле. Между ними – путаница из деревянных домов, свежих глиняных бараков, войлочных, кибиток и непонятных квадратиков, утыканных колышками. Лишь вглядевшись поближе, видишь, что квадратики эти – есть будущие тенистые парки, где грядущая молодежь будет по вечерам парами улаживать свои несложные дела.

Что поделаешь, нельзя распрыгиваться в масштабах здесь, где ближе, чем на триста пятьдесят километров, нет кругом железной дороги, где каждое бревно, каждую железную штангу надо тащить волоком или на волах через всю пустынную степь…

Хороший город будет! Замечательный! И как это калмыки будут иметь собственный свой такой город! Вот куда можно будет прикочевать на зиму, где разбить кибитку и пить чай! Хороший, замечательный город!...». (М. Кольцов. Элиста, город живых)

О своем пребывании в 1930 году в нашей республике писатель К. Паустовский рассказал в очерке «Подводные ветры», который впервые был опубликован в 1932 году в четвертом номере журнала «Красная новь».

«…» Элиста – не дешевая экзотика. Это степной мираж, получивший плотную, вполне осязаемую форму. В этом «мираже» работают сотни людей. Молочно-белый, блистающий зеркальными окнами, праздничный, он поражает в этой девственной степи, где шоферы должны объезжать беркутов, не слушающихся сигналов, и грозить им кулаком. Тысячелетние крики «цоб-цобэ!» висят над городом. Чумаки понукают волов, волокущих лес и камень, – город строится.

Если хотите, в Элисте есть экзотика, освежающая голову, как самый воздух этих весенних полынных полей, – экзотика строительства, созидания. На глазах растет маленький, точный, обдуманный город – радиостанция, гаражи, музей, гостиницы, столовые, телеграф, типография, больница, диспансеры, ясли, кооперативы.

Улиц в Элисте нет. Дома стоят прямо в степи на склоне балки. Их отделяют друг от друга насаждения акации и айланта. Теплый ветер надувает желто-черный колпак на мачте аэродрома.

Дома со всех сторон открыты ветру и солнцу. Особенно хороши вечера, когда закат затопляет степь и Элисту светоносным наводнением. Он сотни раз зажигается вновь и вновь в клетках легких домов, наполняет весь воздух красной пылью и гаснет в электрических огнях, висящих над степью тяжелыми белыми гроздьями, и в бесшумных взлетах далеких синих молний. Высоко над городом в небе кричат орлы...(К. Паустовский. Подводные ветры)

В 1940 году на празднование 500-летия калмыцкого героического эпоса «Джангар» приехала большая делегация советских писателей во главе с А. Фадеевым. Из воспоминаний украинского писателя Миколы Бажана: «А с неба к нам свисали, словно крупные золотистые и зеленоватые яблоки с пышных синих ветвей, звезды, такие, спелые и большие, каких я нигде больше не видел, – только тут, в степи Джангара, степи торжественной и спокойной. Мы тоже были спокойны. Город к ночи притих. Днем он был очень оживлен, озабочен, шумен. Столица автономной республики не только воодушевленно праздновала, но и в то же время строилась, перестраивалась, приобретала новый облик. Нас водили по молодому городу, не без гордости за те поспешные ритмы, которыми Элиста жила…(М. Бажан. В степях Джангара).

Немало испытаний выпало городу. Во время Великой Отечественной войны он был разрушен, затем тринадцать лет забвения. Но наш город выстоял и радует людей своей неповторимой красой.

А вот как восторженно отзывалась о нашей столице Ирина Корженевская.

Впервые она побывала в нашем краю в конце 20-х годов прошлого столетия, в пору строительства новой жизни. Об этом ее повесть «Девочка Царцаха». В 1959 году И. Корженевская была в числе гостей на торжествах, посвященных 350-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России. У нее здесь было много друзей. С ними она совершила поездки по всем местам республики, где проходила юность ее юность. Результатом этих поездок стали путевые очерки «По Калмыкии». Большое место в них отведено «милой и родной» автору Элисте, к родникам которой припадала Царцаха.

«…» А вот и Элиста. Милая и родная!.. К твоим родникам припадала моя беспокойная юность, по твоим тропинкам мчали меня не знавшие устали ноги, в тени твоих дубов и акаций отдыхала душа после сражений со всяческой саранчой!

Здравствуй, столица! Здравствуй, именинница!

И, как бы в ответ мне широко раскрывает объятия старая знакомая – ветряная мельница.

Синие и зеленые автобусы, серые, черные, песочные «Зилы», «Победы» и «Москвичи» мчатся, обгоняя друг друга, по Астраханскому, Ставропольскому и Сталинградскому трактам в гости к Калмыкии. Много гостей! Всех не поместить трехэтажной гостинице! Что ж! Найдутся еще в Элисте кроме неё большие дома! Всякому гостю – добро пожаловать! – И герою войны, и седому ученому, и бронзовому от загара чабану, и юному поэту!

Кинотеатр Родина», осененный праздничными стягами, куда собираются гости.

Вот входят они в сияющий зал: и Астрахань, старейшая из русских городов, и Сталинград с Ростовом, чьи степи бережно обнимают Калмыкию, и брат – Ставрополь с семьей кавказских народов, и бурят, примчавшийся на праздник через леса, горы и реки к своей родственнице,а во главе всех – посланник старшей сестры и верного друга – Москвы.

Не золото и не платину привезли гости в подарок Калмыкии, а то, что неизмеримо дороже – внимание и любовь, воплощенные и в картины астраханских художников, и в ковер и герб РСФСР дагестанских умельцев, и в наборы хирургических инструментов, оборудование для школьных мастерских и учебных кабинетов, и в тонкорунных мериносов, и в племенных коней Кабарды и Черкессии, и в задушевный баян ростовчан!

Но ценнее всех подарков награда за достижения в хозяйственной и культурной жизни – орден Ленина и алым пламенем сверкающий значок – символ трехсотпятидесятилетней дружбы калмыков с Россией.

– Живи и здравствуй на вечные времена наша сестра и подруга Калмыкия!– говорят ей гости.

– Живи и здравствуй на вечные времена, наша Родина-мать!– говорит народ. Он тоже принес сегодня дары строителей, землеробов, нефтяников, чабанов, механизаторов, рыбаков, учителей и учащихся: около двух миллионов овец, тысячи тонн мяса, шерсти, рыбы, новые дома и поселки, двести сорок одну школу, детские сады и ясли, сорок пять больниц, библиотеки и клубы, бани и электростанции».

Элисте посвящено много поэтических строк.

<…>Знал я городов не меньше ста

Лично или только по названью,

Но в твоем названье, Элиста,

Чудилось мне звездное сиянье.

Мне казалось, этот городок

В Греции, Италии, на Крите…

Пахнет он романтикой дорог,

Буйным ветром странствий и открытий.

Друг степей, в нелегкие года

Как он к звездам должен был стремиться,

Если словом ярким, как звезда,

Он нарек калмыцкую столицу!

(А. Николаев)